«Мемуары гейши»: Рецензия Киноафиши
Робу Маршаллу, немного поинтриговавшему и сильно позабавившему (в хорошем значении этого выражения) публику авантюрно-иронической хореографией в «Чикаго», нельзя отказать в умении снимать определенные вещи красиво и со вкусом, однако это еще не есть талант в собственном смысле слова. «Мемуары гейши» целиком наполнены размеренной красивостью, своего рода экзотической поволокой, но перед нами – типично «женское» кино, лучше всего выражающееся словами главной героини: «Так мы и жили в своем тесном женском мирке».
В «Мемуарах…», по сути дела, звучат только две мысли: посмотрите, как прекрасны гейши; и посмотрите, как они страдают. Во втором случае слово «как» должно произноситься с таким манерно-эстетским придыханием в стиле Эдварда Радзинского, чтобы всем присутствующим сразу становилось ясно: плакать подано. Плачут в фильме часто и со вкусом. Плачет главная героиня, которая с детства влюблена в человека по имени Председатель, однажды накормившего ее сливовым мороженым (единственная по-настоящему проникновенная сцена), плачут ее родители, вынужденные отдать обеих дочерей в школу гейш, плачет старшая гейша общины, влюбившаяся в простого парня, сигающего к ней по ночам практически через форточку, плачет Председатель от избытка чувств, плачет девушка по прозвищу Тыковка, которой не суждено возглавить воспитавший ее дом, плачут зрители (за моей спиной, например, кто-то и в самом деле плакал), одним словом, плачут более или менее все. В этом, собственно, и кроется главная ошибка режиссера: нельзя тот «ускользающий мир» гейш, поэтику которого авторы весь фильм так старательно пытаются нащупать, превращать в простодушную мелодраму. Зритель должен плакать не оттого, что на экране постоянно жалуются на горькую долю и смахивают предательские слезы, а оттого, как, например, упал на землю цветок, или женщина повернула голову, или скрылся за горизонтом корабль, или что-нибудь в том же самом либо в совершенно ином роде. Бить на жалость – банально и недостойно.
Иногда, правда, создателям фильма удается вырваться за пределы душного комнатного мирка, набросанного пряным эскизом между дуэлью стерв и цветочной романтикой. Это «иногда» случается по большому счету только однажды – когда хрупкую реальность «жриц неуловимого» разрушает Вторая мировая война. Речная стирка белья, ватники, огрубевшие руки, превратившаяся в колючую пыль косметика и выводок полудиких американских солдат говорят в «Мемуарах гейши» о внутреннем мире героинь гораздо ярче и многомернее, чем стилизованные полунамеки церемониала мирного времени. Тем не менее липкая бахрома сладко-слезливых ритуалов, довершенная двусмысленно-неказистым текстом («Это мемуары не императрицы. Это мемуары женщины совсем другого сорта…») и в высшей степени неубедительным хэппи-эндом, убивает даже те достоинства, которые обеспечивают картине тщательно выверенная эстетика и солидный культурный бэкграунд. Кукольный универсум киношных гейш ведет себя подобно обуви главной героини: с каждым эпизодом та становится все изощреннее, переходя от безыскусных шлепанцев к высоким туфлям, а от них – к туфлям на платформе едва ли не в четверть роста играющей эту роль Чжан Цзыйи; однако составляющий скромное очарование «Мемуаров…» искусственный шарм в конце концов закрывает последний выход к настоящей драме. «Так мы и жили в своем тесном женском мирке»…
Vlad Dracula
